Россия пытается копировать пекинскую модель контроля над информацией.
Автор: Эмили Паркер
Россия приступила к проведению амбициозного социального эксперимента. Всего несколько лет назад у россиян был преимущественно свободный доступ к Интернету. Сегодня Москва поглядывает на Пекин, стремясь скопировать китайскую модель контроля над всемирной сетью. И всё же Кремль, вероятно, когда-нибудь поймёт, что если люди уже познали свободу Интернета, то полностью отнять её у них будет не так-то просто.
Я жила в Москве в 2010 году после нескольких лет изучения Интернет-активности в Китае. Я быстро поняла, что отношение в России и в Китае к всемирной паутине очень разное. В Китае было бессчётное количество работавших цензорами людей и автоматических фильтров, реагировавших на ключевые слова, а также «огненная стена», блокировавшая огромные объемы «небезопасного» контента. В России же, напротив, в Интернете можно было найти почти любую информацию. Власти не прилагали больших усилий к установлению цензурного контроля над Интернетом, поскольку Интернет для них не был источником политической угрозы.
Всё резко изменилось в конце 2011 – начале 2012 годов, когда по Москве прокатилась волна самых крупных антиправительственных протестов с момента распада Советского Союза. Социальные сети сыграли существенную роль в организации этих протестов, и Президент Владимир Путин взял себе это на заметку. Последовало принятие целой кипы новых норм и правил, в том числе закона, дающего российским властям право блокировать доступ к Интернет-сайтам.
Кремлю еще предстоит убедиться в том, что примеру Китая будет следовать достаточно сложно, хотя бы потому, что Пекин – и это надо признать – провёл довольно успешную работу для того, чтобы разрешить доступ к Интернету на своих собственных условиях. В Китае около 700 млн. пользователей Сети, но и жёсткие ограничения на потоки информации. «Великая китайская огненная стена» заблокировала такие зарубежные сайты, как Twitter, Facebook и YouTube, а также СМИ, в том числе газеты The New York Times и The Wall Street Journal. Чиновники-цензоры, часто работающие в китайских технологических компаниях, отслеживают и редактируют сетевые беседы пользователей.
Похоже, этот подход очень нравится российским властям. В 2016 году бывший «царь» китайского Интернета Лю Вей и создатель «Великой огненной стены» Фан Биньцзин посетили Москву для встречи с членами организации, называемой Лигой безопасного Интернета. В начале ноября 2016 года один из российских судов вынес решение о блокировке сети LinkedIn, что прозвучало как предупреждение зарубежным Интернет-фирмам, работающим в стране. Согласно российскому законодательству, вебсайты, сохраняющие персональные данные граждан России, обязаны делать это на российских серверах. Системы Google, Twitter и Facebook рискуют быть заблокированы в России, если они откажутся хранить такие персональные данные на российской территории.
И Россия, и Китай дали ясно понять, что намерены регулировать Интернет так, как они сочтут нужным. Президент Китая Си Цзиньпин подчеркнул важность «суверенности» Интернета, что, по сути, означает, что отдельные страны должны иметь право выбирать собственную модель киберуправления. Путин двинул эту идею еще на шаг вперёд, назвав Интернет «проектом ЦРУ». Следуя этой логике, Россия должна активно защищать свои интересы в информационной сфере – либо подавляя диссидентские голоса в Сети, либо используя Интернет для распространения своих собственных версий происходящих событий. Надо еще посмотреть, отразятся ли – и если да, то как именно – отношения Трампа с Путиным на подходе Кремля к управлению Интернетом.
Российский эксперт по вопросам Интернета Андрей Солдатов, автор книги «Красная паутина», считает, что Кремль, «конечно же, ищет сейчас подход, близкий к китайскому – в основном из-за того, что многие другие меры не удались: система фильтров «дырявая», а глобальные платформы игнорируют местные законы и до сих пор остаются доступными». По словам Солдатова, Москва хотела бы взять «критически важную инфраструктуру под прямой правительственный контроль, включающий национальную систему распределения доменов, пунктов обмена Интернет-информацией и кабелей, пересекающих границы. Однако подобный подход, который тоже может не увенчаться успехом, более похож на экстренную меру, чем на реальную попытку сделать Интернет объектом повседневного регулирования.
Возможно, уже поздно пытаться отрезать Россию от «всемирной паутины». С другой стороны, Китай с самого начала осознал, что Интернет не только открывает новые возможности, но и является источником новых угроз. Пекин хотел воспользоваться экономическими преимуществами подключения к мировой компьютерной связи, не принося при этом в жертву политический контроль. «Российский Интернет имеет очень хорошую систему соединений и высокую конкурентоспособность, – поясняет Леонид Волков, оппозиционный политик и основатель Российского общества по защите Интернета. – Китайский Интернет, в отличие от Рунета, с самого начала развивался как очень закрытая структура».
Изолированность китайской Интернет-культуры дала стимул к развитию гигантских компаний внутри страны. Когда-то местные технологические компании легко было сбросить со счетов как простых подражателей: Sina Weibo имитировала Twitter, Baidu имитировала Google и т.д. Однако теперь некоторые из этих компаний, в особенности WeChat Tencent, стали настолько мощными, что западные фирмы скоро могут начать имитировать их. Отечественные «игроки» в Китае добились таких успехов, что многих Интернет-пользователей уже не слишком интересуют их западные конкуренты.
Можно было бы поспорить, заявив, что гигантский прогресс этих компаний является результатом того, что Facebook и Twitter были заблокированы, а Google сильно переполошил страну, выражая свою озабоченность вопросами цензуры и кибербезопасности. В России, с другой стороны, американские технологические компании вроде Google получили сильную поддержку. Возможно, Facebook не столь популярен, как российская социальная сеть «ВКонтакте (ВК)», но американская платформа имеет множество преданных сторонников, особенно среди политических активистов. «Аудитория Facebook гораздо менее многочисленна, чем аудитория ВК» – говорит Волков, добавляя, однако, что эти пользователи составляют «целую культурную, научную и политическую элиту. Я считаю, что люди, принимающие решения в Кремле, понимают: потенциальный вред от блокировки Facebook превышает потенциальную пользу».
Солдатов разделяет это мнение: «ВК имеет популярность среди совершенно иной аудитории. Аудитория Facebook гораздо более лояльна по отношению к этой платформе и состоит, в основном, из продвинутой городской интеллигенции. Эти люди научились пользоваться Facebook незадолго до или же в ходе протестов в Москве, и они не уйдут из-за оказываемого на них давления – они используют Facebook как место для дебатов, а не для того, чтобы обмениваться фотографиями своих кошек».
В связи с этим возникает более масштабный вопрос: как правительство сможет лишить граждан той Интернет-свободы, которой они уже когда-то с удовольствием вкусили? По крайней мере, по некоторым признакам, российские пользователи Интернета готовы дать бой. Российская петиция против принятия антитеррористических законов, которые поставили бы под угрозу свободу доступа в Интернет, собрала более 100 тыс. подписей всего за месяц с небольшим. Русские также устроили уличные протесты, смысл которых был в том, что «Интернет – наш!»
Даже Китай не в состоянии полностью контролировать Интернет. Тот, кто твёрдо намерен найти нужную информацию, может найти необходимые инструменты – скажем, виртуальную частную сеть – чтобы «перепрыгнуть» через «огненную стену». В Китае есть относительно немногочисленное, но энергичное сообщество пользователей, например, Twitter – несмотря на то, что услуги последнего заблокированы. Российские цензоры столкнутся с той же проблемой. В последние годы в России становится всё больше пользователей Tor – браузера, который можно использовать для того, чтобы обходить цензуру. Как отмечалось в статье, опубликованной в Global Voices, «в усилении цензуры, как в зеркале, отражается тенденция роста интереса к системе Tor».
Пока правительство России использует Интернет и другие СМИ для распространения своих пропагандистских материалов, Путин также понимает, что технологии могут стать оружием и для оппозиции. Сам по себе Интернет не вызовет революции в России, но если настанет революционный момент, то технологии станут мощным организационным инструментом. Пекин понял это уже давно, теперь и Кремль тоже понимает это.
Эмили Паркер – автор публицистической книги «Теперь я знаю, кто мои друзья» (Now I Know Who My Comrades Are), рассказывающей об Интернет-активности в Китае, на Кубе и в России, и бывший штатный корреспондент газет The Wall Street Journal и The New York Times.